Tom Williams had been staring at the same computer screen for three hours.
Том Уильямс уже три часа неподвижно смотрел в один и тот же монитор.
It was Tuesday afternoon, and he was supposed to be reviewing marketing analytics for the quarterly report.
Был вторник, и он должен был проверять маркетинговую аналитику для квартального отчёта.
But his mind kept wandering to a single thought: "Is this all there is?"
Но его мысли постоянно блуждали вокруг одного вопроса: — Это всё, что есть?
At thirty-five, Tom had built what most people would call a successful life.
К тридцати пяти годам Том построил то, что большинство людей назвали бы успешной жизнью.
He had a stable job in IT marketing, a mortgage on a three-bedroom house in North London, a wife who worked hard, and two wonderful children.
У него была стабильная работа в IT-маркетинге, ипотека на дом с тремя спальнями в Северном Лондоне, жена-труженица и двое замечательных детей.
But somewhere between university and middle age, Tom had stopped feeling alive.
Но где-то между университетом и средним возрастом Том перестал чувствовать себя живым.
His days had become a loop: wake up, commute, work, commute home, dinner, TV, sleep, repeat.
Его дни превратились в цикл: проснуться, добраться на работу, работать, ехать домой, ужин, телевизор, сон, повтор.
That evening, Tom took a different route home from work.
Тем вечером Том выбрал другой маршрут домой с работы.
He drove through a neighbourhood he'd never explored before, and that's when he saw it: a rusty, faded blue Ford Transit van from 1985, parked in front of a house with a handwritten "FOR SALE — £800" sign taped to the windscreen.
Он проехал через район, который никогда не исследовал, и тогда увидел его: ржавый выцветший синий фургон Ford Transit 1985 года, припаркованный перед домом с рукописной табличкой «ПРОДАЁТСЯ — 800 фунтов», приклеенной к лобовому стеклу.
Tom pulled over and got out of his car.
Том остановился и вышел из машины.
The van was a wreck — rust covered the wheel arches, one headlight was cracked, and the paint had faded so much it looked like it had survived a war.
Фургон был развалиной — ржавчина покрывала колёсные арки, одна фара была треснута, а краска так выцвела, что казалось, он пережил войну.
But when Tom looked at the wreck, he didn't see rust.
Но когда Том смотрел на эту развалину, он не видел ржавчины.
He saw freedom.
Он видел свободу.
An elderly man emerged from the house, wiping his hands on a rag.
Пожилой мужчина вышел из дома, вытирая руки тряпкой.
"She's been sitting here for five years," the man said.
— Она стоит здесь пять лет, — сказал мужчина.
"Engine still runs, but she needs work. A lot of work."
— Двигатель ещё работает, но ей нужен ремонт. Много ремонта.
Tom should have walked away.
Тому следовало уйти.
He should have thought about the mortgage, the bills, the fact that he knew nothing about fixing vehicles.
Ему следовало подумать об ипотеке, счетах, о том, что он ничего не знал о ремонте машин.
Instead, he heard himself say, "I'll take it."
Вместо этого он услышал, как сам говорит: — Я беру её.
Ninety minutes later, Tom drove the coughing, sputtering van into his driveway.
Девяносто минут спустя Том заехал на свою подъездную дорожку на кашляющем, чихающем фургоне.
Sarah came out of the house, holding a dish towel, her face frozen in disbelief.
Сара вышла из дома с кухонным полотенцем, её лицо застыло в недоумении.
"Tom... what is THAT?" she asked slowly.
— Том... что это ТАКОЕ? — медленно спросила она.
"It's a van," Tom said, trying to sound confident.
— Это фургон, — сказал Том, пытаясь звучать уверенно.
"I bought it."
— Я купил его.
"You bought a van," Sarah repeated, her voice rising.
— Ты купил фургон, — повторила Сара, её голос повысился.
"We have a MORTGAGE, Tom! We have bills! Emma needs new school shoes, and you bought a... a metal coffin on wheels?!"
— У нас ИПОТЕКА, Том! У нас счета! Эмме нужна новая школьная обувь, а ты купил... металлический гроб на колёсах?!
Emma and Jack had run outside, their eyes wide with excitement.
Эмма и Джек выбежали на улицу, их глаза расширились от восторга.
"Dad, is that OURS?" Jack shouted, already climbing into the driver's seat.
— Пап, это НАШЕ? — закричал Джек, уже забираясь на водительское сиденье.
"Can we paint it?" Emma asked, running her hand along the rusty side.
— Можем мы его покрасить? — спросила Эмма, проводя рукой по ржавому боку.
Tom turned to Sarah, his face suddenly serious.
Том повернулся к Саре, его лицо внезапно стало серьёзным.
"I need to explain," he said quietly.
— Мне нужно объяснить, — тихо сказал он.
They sat on the front steps while the kids explored the van.
Они сели на ступеньки крыльца, пока дети изучали фургон.
"Do you remember when we met at university?" Tom began.
— Ты помнишь, когда мы познакомились в университете? — начал Том.
"I told you I wanted to travel the world, see everything, live out of a backpack."
— Я говорил тебе, что хочу путешествовать по миру, всё увидеть, жить с рюкзаком за спиной.
Sarah nodded, her expression softening slightly.
Сара кивнула, её выражение лица немного смягчилось.
"I remember. You had that map on your wall with all the pins."
— Помню. У тебя была карта на стене со всеми булавками.
"I never went," Tom said, his voice breaking slightly.
— Я никуда не поехал, — сказал Том, его голос немного сорвался.
"University ended, and I needed a job. Then we got married — which I don't regret for a second — and then the house, the kids, the promotions... and suddenly I'm thirty-five and I've never even left England for more than a week."
— Университет закончился, и мне нужна была работа. Потом мы поженились — о чём я ни секунды не жалею — потом дом, дети, повышения... и вдруг мне тридцать пять, а я ни разу не покидал Англию больше чем на неделю.
He looked at the van, then back at Sarah.
Он посмотрел на фургон, потом обратно на Сару.
"I feel invisible, Sarah. At work, I'm just employee number forty-seven. At home, I'm... functioning. I wake up, go to work, come home, watch TV, sleep, and do it all again."
— Я чувствую себя невидимым, Сара. На работе я просто сотрудник номер сорок семь. Дома я... функционирую. Я просыпаюсь, иду на работу, возвращаюсь домой, смотрю телевизор, сплю и делаю всё это снова.
"I'm not blaming you or the kids — you're the best things in my life. But I feel like I'm disappearing."
— Я не виню тебя или детей — вы лучшее, что есть в моей жизни. Но я чувствую, что исчезаю.
Sarah was quiet for a long moment.
Сара молчала долгий момент.
"So... the van?" she finally asked.
— Значит... фургон? — наконец спросила она.
"I want to restore it," Tom said.
— Я хочу отреставрировать его, — сказал Том.
"Six months. I'll work on it in the garage, learn how engines work, build something with my own hands instead of just typing on a keyboard."
— Шесть месяцев. Я буду работать над ним в гараже, научусь понимать, как работают двигатели, построю что-то своими руками вместо того, чтобы просто печатать на клавиатуре.
"And then?" Sarah asked.
— А потом? — спросила Сара.
"Then we drive it to Scotland," Tom said, his eyes lighting up.
— Потом мы поедем на нём в Шотландию, — сказал Том, его глаза загорелись.
"All of us. Sleep in the van, camp by lakes, climb mountains, see the Highlands. Show the kids that life isn't just about mortgages and spreadsheets."
— Все вместе. Спать в фургоне, разбивать лагерь у озёр, подниматься на горы, увидеть Хайлендс. Показать детям, что жизнь — это не только ипотеки и таблицы.
Sarah looked at her husband — really looked at him — for the first time in months.
Сара посмотрела на мужа — действительно посмотрела — впервые за месяцы.
She saw the spark in his eyes that had been missing for years.
Она увидела искру в его глазах, которая отсутствовала годами.
"Six months," she said finally.
— Шесть месяцев, — наконец сказала она.
"If it's not ready by then, we sell it. Deal?"
— Если он не будет готов к тому времени, мы продадим его. Договорились?
Tom's face broke into a smile.
Лицо Тома расплылось в улыбке.
"Deal."
— Договорились.
That night, after the kids had gone to bed, Tom sat in the driver's seat of the van in the dark garage.
Той ночью, после того как дети легли спать, Том сидел на водительском сиденье фургона в тёмном гараже.
He ran his hands over the cracked steering wheel and whispered to himself, "This is going to save me."
Он провёл руками по треснувшему рулю и прошептал себе: — Это меня спасёт.
He didn't know yet that it would save all of them.
Он ещё не знал, что это спасёт их всех.